Ганнибал великий - Страница 45

Федор выполнил разумный приказ, но все же перепоручил наблюдение за тылом Урбалу, а сам поднялся на холм, чтобы видеть сражение. По расчетам разведчиков и данным нескольких захваченных пленных, рабов здесь набралось действительно около двух неполных легионов, то есть восемь тысяч человек. Корпус Атарбала без усиления «усиления» из кельтов, насчитывал немногим менее восьми тысяч человек, — после Канн, он получил небольшое пополнение, прибывшее из Карфагена к захваченному побережью Апулии. А без малого десять тысяч кельтов и тысяча нумидийцев обеспечивали двойной перевес в силе. Однако, что-то подсказывало Федору, — бой будет жаркий.

И действительно, первые же схватки на нейтральной полосе, где, как оказалось, в оврагах засели отряды пращников и копейщиков, были ожесточенными. Смяв все заградительные отряды, разъяренные кельты обрушились на укрепленный вал, но были отброшены. А ко всему еще сильно прорежены стрелометами и баллистами римлян. Но, атаки кельтов следовали одна за другой, и скоро оборона была пробита в нескольких местах, но и рабы не уступали в смелости солдатам Карфагена. В отличие от изнеженных римских граждан им терять было нечего, зато победитель, если не умирал, получал свободу. Оказывая яростное сопротивление, рабы отступили к порядкам выстроенного заранее легиона, управлявшегося, судя по всему, кадровыми военными.

Вслед за этим, чайка увидел, как Атарбал ввел в дело кельтскую конницу, которая устремилась в прорыв. Достигнув захваченного вала, половина всадников, сидевших по двое на лошади, спешилось, усилив пехотные порядки. А конница, сквозь расчищенные проходы, сразу же устремилась в атаку.

— Жаль, Ганнибал забрал всех слонов! — сокрушался Федор, глядя на это, — вот бы сейчас они пригодились.

Но и без слонов наступление развивалось вполне успешно. Спустя несколько часов, пешие кельты глубоко вклинились в порядки рабов-легионеров, а конница смогла охватить их правый фланг. Стрелометы и баллисты уже не спасали державших оборону, да в такой мясорубке их и нельзя было применить, не уничтожив своих солдат. Ответная атака римской конницы смогла ненадолго отбросить кельтов на левом фланге, но вскоре они и там выровняли фронт.

Со своей наблюдательной позиции на холме Чайка мог видеть как длинноволосые и размалеванные кельты бьются на мечах с рабами, многие из которых, возможно, были гладиаторами на аренах Рима. И с той и с другой стороны были представлены сильные бойцы. Но время шло. Трупы сотен кельтов и римских рабов, убитых в этой мясорубке, усеяли землю. Африканцы Атарбала, выстроенные по спейрам во второй линии, пока не принимали участия в затянувшемся бою. Однако, несмотря на ожесточенное сопротивление, к вечеру весь первый легион рабов был практически уничтожен. Федор ожидал, что теперь римляне введут в бой второй легион, что давно следовало сделать на его взгляд, чтобы выправить ситуацию. Но, вместо этого, выжившие рабы, оставив на поле боя всю походную артиллерию, бежали в укрепленный лагерь.

Атарбал тотчас воспользовался этой оплошностью римских командиров, и приказал африканцам занять все подступы к укрепленным холмам. Сумерки еще не наступили, а оставшийся легион рабов был блокирован со всех сторон. Но это все еще была грозная сила, которую следовало уничтожить, прежде чем двигаться дальше.

— Атарбал приказал подтащить осадные орудия к лагерю! — передал Федору запыхавшийся гонец, едва разыскал его.

— Сделаем, — ответил Федор, направляясь к порядкам своих солдат, окруживших плотным кольцом обоз, — пусть не беспокоится.

Перетаскивать с помощью лошадей уже собранные орудия по изрезанному оврагами и усеянному трупами полю было не легко, но Чайка все же справился с задачей в короткие сроки. Десять баллист и три римских онагра, захваченные на военных складах Капуи, были установлены на выбранных позициях напротив лагеря. На предгорья уже опускалась ночь, темнота быстро укутала долину. Но Атарбала это ничуть не смутило.

— Выслать вперед нумидийских разведчиков, — приказал он, поглядывая на слабо освещенный факелами лагерь римлян, готовившихся к отражению штурма, — Выставить охранение из кельтов, перекрыть долину. И немедленно начать обстрел зажигательными горшками.

Атарбал посмотрел на обслугу орудий, уже натянувших торсионы, и крикнул так, что его услышал расчет самой дальней баллисты в ряду.

— А ну-ка, подожгите мне это гнездо! Еще до рассвета я хочу выкурить оттуда этих рабов.

И тотчас в лагерь римлян полетели зажигательные снаряды. За частоколом началась суматоха. Римляне носились между занимавшимися то тут, то там пожарами, стараясь их потушить. Но артиллеристы Карфагена забрасывали в лагерь все новые снаряды, усиливая панику.

Федор наблюдал на ночным обстрелом, стоя во главе своих солдат, выстроенных в несколько линий, позади расчетов баллист. Перед ними колыхалось целое море кельтов в ожидании контратаки римских рабов. Пожары в лагере вспыхивали один за другим. Уже горели бараки для солдат, и даже часть самого частокола. И вскоре за преторианскими воротами возникло оживленное движение.

— Сейчас пойдут на прорыв, — заметил Урбал, стоявший радом с Федором.

— Похоже на то, — кивнул командир двадцатой хилиархии, и, обернувшись к солдатам, добавил, гладя, как в открывшиеся ворота выбегают римляне, — Приготовить оружие!

Раздался глухой лязг. Карфагеняне подняли щиты, обнажив из ножен фалькаты. Но прежде чем римляне могли добраться до артиллерии, охранять которую должны были солдаты Федора Чайки, им предстояло уничтожить всех кельтов. И все же он отдал этот приказ, — римляне понимали, что прорвать фронт это их последняя надежда на спасение. Все могло поменяться очень быстро.