Ганнибал великий - Страница 35

Подумав так, Чайка успокоился. А потом сделал неосторожный шаг в сторону, и его раненую ногу пронзила боль. Федор скорчил гримасу, — удар Марцелла все еще был ощутим. И в теле и в душе, где угнездилась и росла жажда мести. Теперь он не просто хотел найти Марцелла, чтобы найти Юлию и ребенка. Теперь он хотел уничтожить его лично, избавив Юлию от угрозы, а заодно и Карфаген от врага.

— Не торопись, — сказал вдруг наблюдавший за ним Атарбал, словно прочел мысли Чайки, — ты еще успеешь отомстить ему. Разведка доносит, что Марцелл отошел до самой Палестрины, где снова пытается организовать оборону на подступах к Риму. Скоро мы будем там. Ганнибал уже выступил вдоль моря по Аппиевой дороге с испанской конницей, кельтами и слонами. А теперь пришел и наш черед.

— Я готов, — сказал Федор, сморщившись, — нога уже почти зажила.

— Не торопись, — снова осадил его мудрый Атарбал, — ты еще еле ходишь. Послезавтра десять тысяч кельтов и мои африканцы с осадным обозом выступают по Латинской дороге. Твоя хилиархия, вернее то, что от нее осталось, тоже. Но сам ты поедешь в повозке, — не вздумай садиться на коня. А лекарю я приказал не спускать с тебя глаз. Если увидишь римлян, тоже не спеши хвататься за клинок. У тебя достаточно солдат. Да и выступаешь ты теперь в самом конце, будешь пока охранять осадный обоз. Так что твоя задача как можно быстрее встать в строй. Впереди осада Рима.

Федор вздохнул и молча кивнул, покоряясь воле командования. Нога еще действительно не зажила до конца и, как бы он ни хорохорился перед окружающими, недельку, а лучше две придется отдохнуть от войны. А охрана осадного обоза это отнюдь не наказание, а скорее наоборот. В предстоящей операции по осаде столицы римлян именно он будет играть главную роль. Одной пехотой, да конницей Рима не взять. Стены у него крепкие.

Перед тем, как вернуться в лагерь, где была расквартирована его хилиархия, Федор еще некоторое время беседовал с Юзефом. Тот подтвердил ему, что великий Ганнибал, да продлит Баал-Хаммон его дни, уже оккупировал земли за горой Санта-Кроче и продвигается вдоль моря, предавая все огню и мечу.

Уничтожив мощные преграды на своем пути, армия Карфагена, оставив блокированный Неаполь и окрестности Капуи далеко в тылу, наступала сразу по двум направлениям, быстро приближаясь к Риму. Ганнибал использовал для этого отличные римские дороги, передвигаться по которым было одно удовольствие. Рим построил эти мощеные дороги для того, чтобы держать в страхе всех своих соседей и быстро перебрасывать по ним легионы для подавления восстаний. Теперь его дороги работали на завоевателей и по ним с юга на север в сторону Рима двигались не только финикийцы, но и те самые кельты, для скорейшего уничтожения которых эти дороги и строились.

Юзеф рассказал, что Ганнибал по достоинству оценил работу римских инженеров и строителей, не переставая их нахваливать.

— Как далеко он уже продвинулся? — спросил Федор всезнающего летописца, а по совместительству человека, который записывал все исходящие из штаба приказы и отправлял в войска.

— По слухам, — ухмыльнулся Юзеф, — он уже в нескольких днях пути от самого Рима.

— Что же, — кивнул Федор, — тогда мне нужно поторапливаться. А то, если я еще немного задержусь здесь, на мою долю не останется ни одного римлянина.

На следующий день Федор решил устроить смотр своим войскам. Он велел построить хилиархию от которой по меткому замечанию Атарбала действительно осталось не много, — чуть больше шестисот человек, — и, опираясь на палку, в сопровождении Урбала и Териса, прошелся вдоль строя. Приставленный лекарь был недоволен поведением Федора, но сделать ничего не мог. Война есть война, на завтра намечалось выступление, а Федор хоть и раненый, но другого командира у хилиархии нет.

Осмотром Федор Чайка остался доволен. От потрепанных и изможденных недавними боями солдат не осталось и следа. За время болезни Федора все они отлично отдохнули и зализали свои раны. Перед ним, сверкая доспехами, стояло шестьсот пятьдесят восемь закаленных бойцов, готовых порвать хоть целый легион, вставший у них на пути. «Да, — все же огорчился Федор, — а всего пару недель назад их было полторы тысячи».

Закончив осмотр, Федор решился на короткую речь.

— Солдаты, — сказал он, — дорога на Рим открыта и завтра мы выступаем. Наша задача: охранять осадный обоз, который должен снести стены римской крепости. Последней преграды к окончанию нашей победоносной войны. Не пройдет и десяти дней, — при этих словах Чайка невольно покосился на Урбала, — как мы будем пировать уже на римском форуме и былая слава Карфагена, повелителя морей и суши, снова засияет, как и прежде. Сейчас вы можете выпить вина и предаться веселью, поскольку завтра нам предстоит снова идти в поход.

Услышав это, солдаты огласили криками такой бурной радости окрестности римского лагеря, что эхо пошло гулять по скалам. Распустив солдат по палаткам, Федор направился к себе в шатер.

— Готовить на утро коня? — с сомнением в голосе спросил Терис, проводив командира хилиархии до шатра.

Федор посмотрел на свою перевязанную ногу, на лекаря стоявшего неподалеку, вздохнул и велел Терису приготовить повозку.

К его удивлению до Палестрины, последнего крупного города, что стоял на Латинской дороге и мешал продвижению армии к Риму, африканцы подошли довольно быстро, и не встречая сопротивления. Враг явно находился на последнем издыхании, напрягая все силы, чтобы успеть подготовиться к отражению осады, а потому лишних легионов, для того чтобы дать большое сражение на подступах у римлян не нашлось. Но, тем не менее, бой у Палестрины вышел жестокий и кровопролитный. Небольшой гарнизон этого городка, состоявший из легионеров, морпехов Марцелла и ополчения граждан не пожелавших покинуть свой город, защищался до тех пор, пока не был полностью уничтожен.